В производственной суете и напряжении, незаметно подкрался Новый, 1960-ый год. В декабре, мы немного прибавили и довели свою производительность до 30 с лишним км. Мы продолжали стрелять по двухточечной системе: два пункта взрыва и приёмная линия посередине. Continue reading “22. Босиком по тундре.”
Category: Покорение Сибири
21. Локаут.
Ночным бдением, во время наших ночных работ занимался я сам, и Лёвушке не доверял. Только я сам, по колебаниям гальванометров осциллографа, мог оценить реальный уровень ветровых помех, и принять решение о начале работ. Но вот, кажется, ветер стих и можно начинать работать. Я расталкиваю храпящего Лёвушку. Он отправляется в балок трактористов, чтобы они заглушили трактора, которые тарахтят у них всю Заполярную зиму без остановки.
20. “Настоящий Ташкент…”.
Основным инструментом, позволявшим нам выживать и выполнять сейсмические работы, в запредельных полярных условиях, были наши бесценные, чугунные “буржуйки”, горевшие почти круглые сутки в каждом балке, и обеспечивавшие комфортную температуру, независимо от наружной. “Буржуйки”.топились каменным углём, запасы которого хранились в угольных ящика,х позади каждого балка, и по мере надобности, пополнялись с базы.
19.Технология.
Начало работ на Заполярном профиле сразу же потребовало от нас внести серьёзные коррективы в привычный распорядок работ на сейсмическом профиле. При первом же включении моей ПСС-ки зайчики осциллографа сразу показало, что , что наша приемная линия полностью находится во власти Заполярного ветра и она не сможет зарегистрировать слабые и немощные, глубинные отражения. Все наши отчаянные попытки и ухищрения ни к чему кардинальному не привели. Однако мы обнаружили, что в Заполярной стихии есть ритм или два окошка, когда она ослабевала и затихала. Одно окошко приходилось на дневное время, а другое – на 3 часа ночи местного времени.
18. Сюрреализм.
Мы двигались по профилю, прямому как стрела. Без преград. На нашем пути не было ни оврагов, ни рек и ни коварных топких болот. Снега было еще немного, и он лежал плотным твёрдым настом. Мы двигались в белой пустыни и представляли странную картину. Это был сюрреализм чистейшей воды. Посреди необъятной и безжизненной белоснежной пустыни, полз в никуда, небольшой караван деревянных домиков. Солнце почти не появлялось, а если и появлялось, то болталось где то там, на линии или за линией горизонта.