Se lya vi!




Начало работ на Заполярном профиле, потребовало от нас,  внести серьёзные коррективы в привычную схему работ на сейсмическом профиле. При первом включении моей ПСС-ки, её осциллографные зайчики, сразу же сказали, что наша приемная линия, полностью отдалась во власть Заполярному ветру и ей не будет никакого дела до слабых и немощных, но желанных глубинных отражений. Все отчаянные попытки и ухищрения, ни к чему кардинальному не привели и мы сдались, подчинились воле стихии.

Continue reading “Se lya vi!”

Сюрреализм.




Мы двигались по профилю, прямому, как стрела. Без преград. На нашем пути, не было ни оврагов, ни рек, ни коварных, топких болот. Снега было еще немного и он лежал плотным, твёрдым настом. Мы двигались в белой пустыни и  представляли странную картину. Это был сюрреализм чистейшей воды. Посреди необъятной и безжизненной белоснежной пустыни, полз в никуда, небольшой караван деревянных домиков. Солнце почти не появлялось, а если и появлялось, то болталось где то там, на линии или за линией горизонта. А горизонтом была белая бесконечность. Глазу было не за что зацепиться. Это было странное ощущение. Мы были реальны, пока находились в балке. За пределами балка, мы расплывались и  терялись. Мы теряли самих себя. Не знали, кто мы и где. Мы не знали где верх, где низ, где право – где лево, где вперед – где назад. Мы не думали о своём прошлом и не представляли  будущее. Мы теряли своё я. Вокруг всё было белым – бело.

Continue reading “Сюрреализм.”

Новая волна




Я не торжествовал. Волков, был не тот противник, победа над которым могла меня тешить. Я хотел побеждать весь мир, а не Волкова. И у меня всё было рассчитано с самого начала, я не мог промахнуться. Буксировка балков на мягком буксире, являлась грубым нарушением техники безопасности, с которой в экспедиции и в ТГУ не любили шутить, а всё остальное, было только делом элементарной техники. Мало того, мне было по – человечески жалко Волкова. Но это была схватка не на жизнь, а на смерть и кто-то из нас должен был проиграть. Волков просился остаться в партии, хотя бы радистом. Но Краев его не оставил – и правильно сделал. Не хватало только оставить такую занозу, в нашей, ещё совсем не окрепшей, партии. Не знаю. Я бы может его и оставил бы, ведь для меня он, по прежнему, был Маэстро.

На следующий день, с какого-то балка, стоявшего на базе, сняли водилу и поставили нам. Сделай этот нехитрый шаг Волков до приезда Хамуева – кто знает, сколько ещё лет, рулил бы этот ветеран Советской сейсморазведки, Западно-Сибирскими с/п. Но нет. Похоже, любовь к сладкой ягоде, затмила последние остатки его былого разума и он вместе со своей ягодкой – радисткой Аней, покидает Тазовск. А мы! А мы устремляемся в будущее. Мы начинаем разведку будущего газового Клондайка страны. Никто и ничто теперь не стояли на нашем пути.

У нас были утильные трактора с фанерными дверцами. Наши буровые станки, через каждый час работы, выходили из строя. Но мы были молоды. Мы были полны несусветной энергии. И мы были готовы тащить волоком балки на себе, а скважины копать в мерзлоте лопатой. Через день, мы начали  полевые работы. Полевой отряд начал отстреливать первые километры профилей и медленно, медленно, но упорно, двигаться на Запад. А мы с Аркадием, под ослепительный свет юпитеров, вышли на авансцену Тазовской с/п и на авансцену ЯНКЭ. За каждым нашим движением и шагом теперь смотрели, по крайней мере, сотня внимательных и испытующих глаз, как в самой партии в Тазовске, так и в Салехарде, в экспедиции.. Мы понимали, да и все остальные тоже, что мы не просто молодые руководители. Мы олицетворяли собой новую волну геофизиков, шедшую на смену старому поколению спецов-практиков.



Хлеба и крови





Вечером, мы опять собрались в своём конференц-зале. В зале был полный аншлаг. Сидячих мест не было и люди стояли. Все понимали – грядут перемены и все хотели быть непосредственными участниками этих исторических событий. Да и потом, в этой серой однообразной повседневной заполярной жизни, люди просто жаждали зрелища и … крови. Появился Хамуев. Не один, а с представителем Тазовского Райкома партии.

Continue reading “Хлеба и крови”

Табу на белоснежные воротнички





Через день приезжает Александр Дмитриевич Хамуев. Он – зам. Морозова, по хоз. части и парторг экспедиции, это уже знак. Значит, будут приниматься решения по партийной линии ,а не по мне. Хамуев беседует с Краевым и потом заходит ко мне в балок станции.

Continue reading “Табу на белоснежные воротнички”