Но вот, 10 ноября – день начала полевых работ по проекту. У каждого, более или менее значимого функционера, в ТГУ, в кабинетах, на стенках, висят таблицы, со сроками начала полевых работ, каждой Западно – Сибирской с/п. Что – что! А с этим шутки плохи. Волков прекрасно знает об этом и накануне, вручает мне приказ, о выезде моего сейсмоотряда на полевые работы, на профиль, расположенный в пойме Таза. Он уже забыл о нашем противостоянии и уверен в моей полной лояльности и делает шаг к яме, вырытой для него.
Category: Блог Гайрата Махмудходжаева
Как дела детка?
Праздники прошли и партия начала готовиться к началу полевых работ. Волков с Краевым решили начать с поймы. Начать с поймы было заманчиво: нет проблем с бурением, нет проблем и с материалом. К тому же, в пойме, нет такого сумасшедшего, северного ветра, вместе с сумасшедшим фоном сейсмических, ветровых помех. И партия могла сразу начать получать и актировать желанные проектные км. Но с геологической точки зрения – это были бы пустые км. Отработанный пойменный участок у нас повис бы в воздухе.
“Мы наш, мы новый мир построим.”
На Ноябрьские, мы, все молодые спецы из Москвы, Свердловска и Томска, собрались у Краевых, в их, только что отштукатуренной и побеленной квартире. Среди нас уже был, вновь прибывший, Лёва Кузнецов – выпускник Томского Политеха. Это был мой новый помощник, вместо Юры Ратовского, с которым я, с большим сожалением, был вынужден расстаться. Его переводили в другую партию – то ли оператором, то ли для усиления.. На столе стояла бутылка спирта и… Нет! Хвоста селедки не было… Зато, была строганина из муксуна, было навалом осетровой икры, с местного Тазовского Рыбкомбината, маринованные грибочки, огурчики, варёная оленина и прочее и прочее.
Жорес.
В Тазовске, срываются сроки ввода строительных объектов. И об этом стало незамедлительно известно в Салехарде, через нашего главбуха – Рудых, исполнявшего по совместительству, как ему и было положено, обязанности тайного, финансового осведомителя ЯНКЭ. И к нам едет… Нет! Не ревизор, а Иван Федорович Морозов – собственной персоной. Нас всех собрали в самой большой комнате, которая была в распоряжении партии и предназначалась для таких целей, где Иван Фёдорович начал зачистку нашей партии. Он метал гром и молнии, а мы все сидели ни живы, ни мертвы. Это было у нас, у всех в крови.
Не Копенгаген
Конец октября. В Тазовске, жуткие для начала зимы, 40-ка градусные морозы и, наконец, появляется наша сладкая парочка – Краевы. Похоже, им надоело бить баклуши в Салехарде, а может, просто испугались, что чего доброго, полевой сезон пройдет без них. Мне немного полегчало. Общение с ними было бальзамом, для моей, уже слегка истерзанной, души. Но им сейчас и ни до меня, и ни до моих проблем, и ни до наших работ. Им нужно, прежде всего, найти себе место для ночлега. Я было предложил им приютить их у себя в балке, но Зина наотрез отказалась. И они спешно превратились в штукатуров и плотников и бросились, вместе с приданными им двумя строителями, спешно доделывать, выделенную им квартиру, в недостроенном щитовом доме. А напряжение растет. И не только во мне, но и вокруг меня.