Май 1960. Наш полевой отряд стоит в 40 км от Тазовска. Над головой яркое Заполярное солнце. Мы все стоим на снегу у своих балков, полураздетые, полуодетые, скинув с себя осточертевшие за зиму полушубки. Мы стоим под потоком благодати и неги, льющемуся на нас с небес, вместе с теплом солнечных лучей. Мы стоим, и нам не верится, что это конец! Конец Заполярной зиме, с её запредельным холодом и с её сумасшедшей пургой, когда сутками сидишь в балке, не рискуя выйти из него, ни без надобности, ни по надобности.
Tag: Тазовск
Сюрреализм.
Мы двигались по профилю, прямому, как стрела. Без преград. На нашем пути, не было ни оврагов, ни рек, ни коварных, топких болот. Снега было еще немного и он лежал плотным, твёрдым настом. Мы двигались в белой пустыни и представляли странную картину. Это был сюрреализм чистейшей воды. Посреди необъятной и безжизненной белоснежной пустыни, полз в никуда, небольшой караван деревянных домиков. Солнце почти не появлялось, а если и появлялось, то болталось где то там, на линии или за линией горизонта. А горизонтом была белая бесконечность. Глазу было не за что зацепиться. Это было странное ощущение. Мы были реальны, пока находились в балке. За пределами балка, мы расплывались и терялись. Мы теряли самих себя. Не знали, кто мы и где. Мы не знали где верх, где низ, где право – где лево, где вперед – где назад. Мы не думали о своём прошлом и не представляли будущее. Мы теряли своё я. Вокруг всё было белым – бело.
Новая волна
Я не торжествовал. Волков, был не тот противник, победа над которым могла меня тешить. Я хотел побеждать весь мир, а не Волкова. И у меня всё было рассчитано с самого начала, я не мог промахнуться. Буксировка балков на мягком буксире, являлась грубым нарушением техники безопасности, с которой в экспедиции и в ТГУ не любили шутить, а всё остальное, было только делом элементарной техники. Мало того, мне было по – человечески жалко Волкова. Но это была схватка не на жизнь, а на смерть и кто-то из нас должен был проиграть. Волков просился остаться в партии, хотя бы радистом. Но Краев его не оставил – и правильно сделал. Не хватало только оставить такую занозу, в нашей, ещё совсем не окрепшей, партии. Не знаю. Я бы может его и оставил бы, ведь для меня он, по прежнему, был Маэстро.
На следующий день, с какого-то балка, стоявшего на базе, сняли водилу и поставили нам. Сделай этот нехитрый шаг Волков до приезда Хамуева – кто знает, сколько ещё лет, рулил бы этот ветеран Советской сейсморазведки, Западно-Сибирскими с/п. Но нет. Похоже, любовь к сладкой ягоде, затмила последние остатки его былого разума и он вместе со своей ягодкой – радисткой Аней, покидает Тазовск. А мы! А мы устремляемся в будущее. Мы начинаем разведку будущего газового Клондайка страны. Никто и ничто теперь не стояли на нашем пути.
У нас были утильные трактора с фанерными дверцами. Наши буровые станки, через каждый час работы, выходили из строя. Но мы были молоды. Мы были полны несусветной энергии. И мы были готовы тащить волоком балки на себе, а скважины копать в мерзлоте лопатой. Через день, мы начали полевые работы. Полевой отряд начал отстреливать первые километры профилей и медленно, медленно, но упорно, двигаться на Запад. А мы с Аркадием, под ослепительный свет юпитеров, вышли на авансцену Тазовской с/п и на авансцену ЯНКЭ. За каждым нашим движением и шагом теперь смотрели, по крайней мере, сотня внимательных и испытующих глаз, как в самой партии в Тазовске, так и в Салехарде, в экспедиции.. Мы понимали, да и все остальные тоже, что мы не просто молодые руководители. Мы олицетворяли собой новую волну геофизиков, шедшую на смену старому поколению спецов-практиков.
Хлеба и крови
Вечером, мы опять собрались в своём конференц-зале. В зале был полный аншлаг. Сидячих мест не было и люди стояли. Все понимали – грядут перемены и все хотели быть непосредственными участниками этих исторических событий. Да и потом, в этой серой однообразной повседневной заполярной жизни, люди просто жаждали зрелища и … крови. Появился Хамуев. Не один, а с представителем Тазовского Райкома партии.
Не Копенгаген
Конец октября. В Тазовске, жуткие для начала зимы, 40-ка градусные морозы и, наконец, появляется наша сладкая парочка – Краевы. Похоже, им надоело бить баклуши в Салехарде, а может, просто испугались, что чего доброго, полевой сезон пройдет без них. Мне немного полегчало. Общение с ними было бальзамом, для моей, уже слегка истерзанной, души. Но им сейчас и ни до меня, и ни до моих проблем, и ни до наших работ. Им нужно, прежде всего, найти себе место для ночлега. Я было предложил им приютить их у себя в балке, но Зина наотрез отказалась. И они спешно превратились в штукатуров и плотников и бросились, вместе с приданными им двумя строителями, спешно доделывать, выделенную им квартиру, в недостроенном щитовом доме. А напряжение растет. И не только во мне, но и вокруг меня.