Даже простое пребывание в Тазовске, и особенно в Полярную ночь, требовало от вновь прибывших сюда, непростой психологической адаптации. Вновь прибывший, сразу оказывался под воздействиям отличных от материка факторов: предельно низкие температуры, ограниченность жизненного пространства и лимит, поступающей извне информации. Всё это вместе, напоминало скорее, не привычную жизнь на материке, а походило на зимовку на льдине, посередине Ледовитого океана. Поэтому, от вновь прибывших, здесь требовались серьёзные усилия, чтобы адаптироваться, победить эту суровую среду, и обустроить в Арктике свою жизнь. Здесь нужно было побеждать. Побеждать Природу! Побеждать Обстоятельства! Наконец, побеждать самого себя! И всё время чувствовать себя победителем и чувствовать вкус победы на своих губах. Для меня, это представляло архитрудную задачу. Я был руководителем отряда и проводил сейсмическую разведку в экстремальных условиях Арктической тундры, в тяжёлейших сейсмогеологических условиях, к тому же, с предельно изношенной и неприспособленной к Арктике, техникой.
23. Гигиена.
Вообще, работа и сама жизнь на Заполярном профиле, требовала от нас постоянного новаторства и изобретательства. Мы должны были все время что-то изобретать и придумывать. Конечно, тут были и велосипеды, но были и настоящие “know how”. И одним из них, несомненно, был наш Заполярный мобильник, который мы сделали под нашу станционную диву с белыми воротничками, Флёру. Дело в том, что Заполярная тундра с её бесконечной обозреваемостью, ветром и температурой, вносила соответствующие коррективы и в проблемы нашей личной гигиены.
22. Босиком по тундре.
В производственной суете и напряжении, незаметно подкрался Новый, 1960-ый год. В декабре, мы немного прибавили и довели свою производительность до 30 с лишним км. Мы продолжали стрелять по двухточечной системе: два пункта взрыва и приёмная линия посередине. Continue reading “22. Босиком по тундре.”
21. Локаут.
Ночным бдением, во время наших ночных работ занимался я сам, и Лёвушке не доверял. Только я сам, по колебаниям гальванометров осциллографа, мог оценить реальный уровень ветровых помех, и принять решение о начале работ. Но вот, кажется, ветер стих и можно начинать работать. Я расталкиваю храпящего Лёвушку. Он отправляется в балок трактористов, чтобы они заглушили трактора, которые тарахтят у них всю Заполярную зиму без остановки.
20. “Настоящий Ташкент…”.
Основным инструментом, позволявшим нам выживать и выполнять сейсмические работы, в запредельных полярных условиях, были наши бесценные, чугунные “буржуйки”, горевшие почти круглые сутки в каждом балке, и обеспечивавшие комфортную температуру, независимо от наружной. “Буржуйки”.топились каменным углём, запасы которого хранились в угольных ящика,х позади каждого балка, и по мере надобности, пополнялись с базы.