Волчья яма





“Октябрь уж наступил, уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей”, а Тазовская тундра вовсю, стала спешно покрываться снежным покровом. Мы с Юрой, сняли все положенные перед началом работ аппаратурные ленты, проверили и отбраковали сейсмоприемники, половина из которых, после летних речных работ, пришла в негодность. Наконец, мы отстреляли очень важную идентичность каналов сейсмостанции, которая нужна, чтобы продемонстрировать, что все каналы нашей ПСС-ки, работают одинаково и не пишут лишнего. А моей сладкой парочки – Краевых всё нет и нет. После летних работ я очень подружился с ними и мне сейчас очень не хватало их здесь.

Это были родственные мне души, с которыми я мог обсуждать не только партийные проблемы, но и простые человеческие проблемы, которые волновали парня, которому вот-вот стукнет не много не мало, а четверть века. Но их всё нет и нет. А они просто бьют баклуши в Салехарде, и вешают всем лапшу на уши, что они всё ещё обрабатывают несчастные 114 км. наших летних профилей и усиленно собирают материал по Тазовску, которого отродясь не было.

Мне их здесь очень не хватает, а мы начинаем опытничать. Водил, как не было, так и нет, и я перестал дёргаться по этому поводу. Вообще, за время работы с Волковым, у меня выработалась своеобразная тактика поведения, которая сводилась к примитивному фразеологизму: – “дают – бери, не дают – не проси!” Такая тактика, охраняла меня от лишних нервных перегрузок, во взаимоотношениях с Владимиром Ивановичем.  Нет! Я, конечно, не смирился с этим и не собирался начать полевой сезон на мягком буксире. Об этом не могло быть и речи. Начать работать на мягком буксире в Заполярье? Да, мои коллеги, Западно Сибирские операторы, просто не поняли бы меня.

Я понял, что дело здесь всё гораздо серьёзнее. Что всё идет к противостоянию, что всё идёт к схватке. Не знаю зачем, но Волков, почему-то решил сломить и подмять меня под себя. И я начал готовиться к схватке – к серьёзной схватке. Я начал рыть Волкову волчью яму. Эту яму, как и настоящую волчью яму, нужно было хорошо замаскировать и затащить туда Волкова. Я начал действовать Я изобразил из себя покорность. Надо было уже начинать опытные работы и я беспрекословно согласился выполнить их на мягком буксире. Это оказалось серьёзным испытанием и для нашего балка, и для нашей станции, да и для нас самих. Для этих опытных работ был выбрано несколько пикетов на пойме Таза, расположенных, как раз, под базой партии. Причем, превышение нашей базы над поймой, составляло, примерно, метров 70-80. Мы начали спуск по склону на пойму, выбирая самые пологие участки. И вот, на одном из таких участков, когда наш трактор спускался по дуге наискосок по склону,  балок пошёл юзом вниз по склону, не обращая никакого внимания на то, куда едет наш трактор. Мы, все сидящие в балке замерли, ожидая наихудшего. Балок набирал скорость и мы, как только балок выбрал бы весь свободный трос, должны были, либо перевернуться, либо, в крайнем случае, упасть на бок. К счастью, в самый последний момент, наш балок левым полозом саней, зацепился за правую гусеницу трактора и остановился.

В пойме мы отстреляли несколько пикетов и убедились в наличии отражений и в возможности их регистрации. Оставалось проделать это всё наверху и мы могли начать отрабатывать наши долгожданные и желанные, проектные профиля. Но, наверху, всё это делать оказалось гораздо сложнее. Оказалось, что ни экспедиционные функционеры, которые проектировали нашу злополучную партию, ни сами лидеры нашей партии, которые готовили её к зимним работам, не представляли себе, о чем собственно говоря, идет речь. А речь шла о том, чтобы обеспечить сейсмический отряд скважинами, для производства взрывных работ, глубиной до 20-ти метров и притом в достаточном количестве. Так вот, когда мы начали опытничать наверху и начали бурить в вечной мерзлоте, то оказалось… Оказалось, что наше know how технология бурения в вечной мерзлоте, с помощью продувки воздуха, оказалась очередным проектным блефом. Наши, обшитые досками, буровые станки УКБ-2-100 на санях, вместе с компрессорами, по меткому выражению Аркадия, напоминали собой бронепоезд, времён гражданской войны, и могли пробурить только 4-5 метров. Потом их прихватывало намертво, либо они ломались до этого.




;