Далее идёт бытовуха. Баня. Хозмаг. А вот и Рыбкооповский Сельпо, с его неиссякаемыми, круглогодичными запасами напитка всех времен и всех народов: чистейшим 96-ти градусным спиртом. Здесь может кончиться всё: и мыло, и спички и даже соль, но только не этот напиток. Потому что, тогда в посёлке наступит конец света. Здесь замрёт всё. Замрут башенные краны на Тазовской пристани, перестанут дымить коптильные печи Рыбкомбината, перестанут по реке сновать суда, замрет лесопилка, на полдороге встанут трактора, перестанут гудеть генераторы ТЭЦ и кончится электричество.
И в посёлке кончится жизнь. Потому что 96-ти градусный спирт – это тот единственный ресурс, на котором здесь работают все Тазовские человеческие ресурсы. Я продолжаю своё движение и внимательно смотрю по сторонам, чтобы понять сущность посёлка, с которым пересеклись наши судьбы. Вот, справа остаётся вытянутое деревянное, как и все прочие, здание голубоватого цвета с многочисленными занавешенными окнами. У входа стоит щит с сообщением о демонстрации кинофильма с указанием начала сеансов. Это, конечно, местный клуб!
И я, конечно, при всём своём воображении не мог себе представить, что уже следующей весной я буду стоять здесь, на сцене этого заполярного клуба и вести концерт худ. самодеятельности нашей партии, после которого, слово “экспедиция”, у жителей посёлка перестанет вызывать дрожь и ассоциироваться с образами забулдыг, дебоширов и алкоголиков, которые сформировались в посёлке не без помощи, наших предшественников партии глубокого бурения. Хотя мы тоже не были ангелами.
