Гончие




Мы продолжали идти по следу. По следу первой, Заполярной структуры. И нас уже ничто не могло остановить. Нам было всё равно. Нас  нисколько не волновало, сколько на часах: 4 часа после полуночи или после полудня. Нас ничуть не волновало, сколько на термометре: выше 50С или ниже. Нас волновал только ветер. Только ветер, с которым мы, как ни старались, ничего не могли сделать. У нас был мобильный полевой туалет, но у нас не было мобильности и динамичности, в наших полевых работах.

Ветер! Заполярный ветер – отравлял нам жизнь! Мы полностью зависели от него! Мы все время ждали. Мы ждали милости от ветра. Сначала  часами ждали, когда Заполярная позёмка укроет плотным снежным саваном, нашу приемную линию. Потом, мы часами ждали, когда эта же поземка, хоть немного утихнет, и позволит нам, под наметёным  снежным саваном, принять сейсмограмму. А потом у нас ломаются бурстанки… А потом ломаются трактора. А потом опять всё сначала. И все равно, мы отстреливали до 40 км в месяц, но этого было мало. Ужасно мало для детализации структуры, которую нужно было сдать, под глубокое бурение . Ужасно мало для того, чтобы безошибочно заложить на этой структуре глубокую скважину. И всё это надо было сделать до конца нашего полевого сезона, который уже был не за горами, но структура не отдавалась нам . Она уползала от нас. С нею было ясно только на Севере и на Западе. Там нам удавалось уверенно подсечь её крылья и её погружение, но на Юге и на Юго-Востоке, она не давалась нам в руки. Она всё выполаживалась, расширялась и ускользала из наших рук ! Мы никак не могли подсечь её погружение. А это значило, что наша структура, могла легко выродиться и оказаться просто структурным носом, какой-нибудь мегаструктуры. А это означало, что о наших мечтах о всесоюзной славе, об орденах и медалях, можно было забыть.