05. Сейсмозондирования на Аннушках.





АН-2
АН-2

Мы летали на зеленых Аннушках – АН -2, за штурвалами которых сидели ассы Тюменской авиагруппы, всегда элегантные и уверенные в себе мужчины, имевшие специальный допуск на такие работы. Они могли посадить свои винтокрылые лайнеры на любом пятачке и в любую погоду, лихо приводняясь на одном из многочисленных озер, сходу подруливая к берегу, где уже все было готово к работе: приемная линия и заряженная скважина.
Я выскакиваю из Аннушки и бегом подсоединяю станцию к приемной линии, а Елена Владимировна дает команду “Огонь”, принимает сейсмограмму, и мы летим на следующее ТЗ. Она работала на такой же серийной СС-26 51Д , как и В.Т., но похоже, никаких поросят  мне подкладывать не собиралась. Да и зачем это было ей. Но  к станции меня не подпускала: ревностно охраняла и блюла свою операторскую честь. Я крутился около неё и ловил каждое слово, совсем как та собачонка, которая заглядывает в рот хозяину и готовая принести свою поноску сразу, куда бы он её ни забросил.
Но вот осень заканчивает свой короткий сибирский бег. Рыба на озерах уходит на глубину. Рабочие на точках жалуются на осеннюю сырость. Мелколесье, окружавшие наши озера, сбрасывает свои багрово-красные наряды и готовятся укрыться под белыми пушистыми одеялами зимы. А наши Аннушки едва не сталкиваются с клиньями курлыкающих журавлей, улетающих на юг. И мы прекращаем летать.
Я иду к Лине Павловне и меня  через пару дней вызывают в контору партии. Посылают в Москву, во ВНИИГеофизику, получать шведку или Шведскую портативную переносную сейсмостанцию, которую Институт передавал на баланс нашей с/п, для выполнения зимних ТЗ, во втором летном отряде нашей партии, который был образован из отряда В. Т.
Я со своим техником получаю шведку, которая к тому времени уже походила по рукам и побывала на заводе “Нефтеприбор,” при разработке отечественных ПСС-24 и ПСС -60. Мы возвращаемся в Ханты, сопоставляем записи шведки и стандартной СС-26 51Д, и шведку с оговорками допускают к зимним работам партии, в паре с СС-26 51Д, на которой работала Е.В.
Высоцкий по болезни отказывается от лётных работ и меня назначают оператором во второй лётный отряд. Приходит долгожданная зима. Озера покрываются зеркальной гладью льда, затем покрываются снегом и с нетерпением ждут нас после, почти месячной, разлуки. Мы все, кроме конторы и камералки, перебазируемся в районный центр Уват, где припасли горючее для наших винтокрылых Аннушек. Вскоре они прилетают из Тюмени, уже обутые в свои зимние лыжи и готовые снова посадить нас на свои надежные зеленые крылья. А я начинаю свой первый зимний операторский сезон.
Шведка не продемонстрировала свое европейское качество. Взаимные наводки на первых вступлений каналов, портили внешний вид сейсмограмм, а неуверенная работа лентопротяжки, могла вызвать нервный срыв у оператора. К тому же, по своей динамической выразительности, она уступала СС-26 51Д которая, наверное, так и осталась непревзойденным эталоном регистрации сейсмических колебаний, для операторов старших поколений. Других станций у нас под рукой не было и мы довольствовались тем, что есть. Нам надо было летать, актировать условные точки и осваивать те громадные лётные деньги, которые были заложены в проекте на наши работы. В противном случае, партия рисковала остаться без денег на будущий год.
И мы летали и летали: посадка – взрыв – взлет и снова посадка – взрыв на следующем ТЗ. Иногда, в хорошую погоду, удавалось сделать до 5-6 ТЗ. Особых операторских ухищрений при этом не требовалось. Если материал был – трудно было его не получить, а если материала не было – трудно было его получить. Мы с Е.В. летали, а Лина Павловна по нашим ТЗ., строила первые структурные схемы опорных, отражающих горизонтов центральной части Западной Сибири – будущего нефтяного Клондайка России.