17. Сейчас, только я отвечаю за всё и за всех!





Стою на льду и вдруг вижу рядом своего тракториста Василия и его подругу. И я мгновенно вспомнил, что в тракторе не было лобового стекла и понимаю, что тракторист вместе с подругой, успели выскочить из трактора, через  пустую раму, либо в момент погружения трактора, либо сразу, после его погружения на дно реки. ” – Я точно так же мог бы выскочить с ними через этот проем, и что вся моя отчаянная борьба была бессмысленной. Но, нет! Вряд ли, мы все четверо в кромешной темноте затопленного трактора, успели бы из него выбраться. Но где вторая девушка? Где Эллочка? ”  – Я слышу позади себя шёпот: ” – Эх, Элла, бедная девочка.”

-“Все! Все ясно! Она не выбралась из трактора! Она оказалась крайней в той безжалостной борьбе, которая развернулась в тракторе за жизнь. И сейчас она там.” Проходит мгновенно радостная хмель. Я снова оператор отряда. Здесь, и сейчас, и только я отвечаю за все и за всех. Весь наш отряд стоит на льду у затонувшего трактора, в полном молчании. Но я знаю, что все они мыслями в тракторе, где осталась девочка. Все молчат, и в морозном воздухе висит напряженная тишина. Прошло от силы 3 минуты с момента утопления трактора, все понимают, что девочку  можно спасти и вернуть к жизни. Но нет никакого движения и ясно, что ещё немного и будет уже поздно…

Мозг в мгновение проигрывает ситуацию.  – “Неужели мне снова лезть в эту ледяную клетку, из которой я выкарабкался только чудом? Ведь у меня уже нет сил, после этой отчаянной, бессмысленной борьбы. Я обледенел: на мне ледяная корка. Я весь трясусь от этого ледяного холода, на пронизывающем, 20-ти градусном морозе. А мне нужно протащить бездыханное тело девушки, через все тракторные рычаги и вытащить его из трактора. Нет, нет! У меня нет никаких шансов! На этот раз я не выкарабкаюсь.” Но все стоят и молчат. А ведь среди моих мужиков есть такие, которые одной левой, притормозят 15-ти тонную махину трактора.  ” А девочку ещё можно спасти”…

Но все стоят и молчат и никто не идет к майне, из которой торчит выхлопная труба С-100. И снова …. “Я – оператор и здесь, и сейчас только Я отвечаю за все и за всех.” Всё! Я больше не сопротивляюсь. Прыжок! Я снова в тракторе. Я снова в этой ледяной ванне. И мне кажется, что я из неё так и не вылезал. На мне тонкая рубашка, ватные брюки, напитанные водой и валенки, тоже наполненные водой. Полушубок я где-то потерял, но, впрочем, мне сейчас не до полушубка. Здесь он – только помеха.

Расплывается сознание. Сказывается усталость и холод. Мысли перескакивают с одной на другую. Бегут бесценные секунды. – “Нужно собраться.” В голове проговариваю намерения и действия.  -” Главное – не совершить ошибки. Не суетиться. Мне нужно найти девушку, вернее, её тело. Если оно, конечно, ещё здесь, в тракторе. Я знаю, где оно! Вернее, где оно может быть! Она сидела у противоположной дверцы, и оно должна быть там. И это значит, что мне нужно пробраться через весь трактор, и рычаги, к противоположной стенке трактора. Но вряд ли она там осталась. Ведь она, наверное, тоже пыталась выбраться из этой западни. А почему она не выскочила через разбитое лобовое стекло? Тоже задремала!? Нет вряд ли. Я уснул, потому что у меня была бессонная ночь накануне. А она – молодая, вряд ли дремала в тракторе, в котором, того и глядишь, на кочках голову прошибёшь о крышу кабинки.”

В тракторе – ледяная темень. Свет луны не попадает сюда. На ощупь нахожу первый рычаг.  -“Это рычаг сцепления. Далее, следует выжимной рычаг левой гусеницы. Вот стойка с ручкой газа. Теперь идет рычаг управления правой гусеницей и стояночный тормозной рычаг. Это значит, что я приближаюсь к правой стенке кабины трактора. Прошло уже секунд пять… Я в середине кабины… Девушки, вернее, её тела пока нет. Но где она? Бедная девочка. Из местных. Хотела заработать на туфельки или помочь матери… а оно, вон как получилось… Да кто оно знал, что так оно выйдет? Надо быстрее найти её! Уже секунд 10, наверное… Надо спешить! Но где она? Если она в тракторе, то она должна быть где-то здесь. Тракторист, конечно, сначала протолкнул в выбитое окно свою подругу, а потом полез сам. Конечно,, он не стал дожидаться пока вылезет Элла. Тогда бы он рисковал сам остаться в тракторе. Она, конечно, не дождалась своей очереди на выход: растерялась и захлебнулась. Вообще, нас всех спасло только это разбитое лобовое стекло. Если бы не оно, то мы, вряд ли бы вылезли”.

Я протягиваю руки, шарю кругом руками. Но кругом пустота, вернее ледяная вода, и руки, в конце концов, упираются в железную стенку кабины трактора. -“А может, она, всё таки, последовала за трактористом с его подругой и потерялась на полпути, на выходе из трактора и теперь стремительно несется в полноводную Обь, покрытую льдом. Все пора возвращаться.” Я в тракторе уже секунд 15 и воздух уже на исходе. Болевые спазмы ещё не подкралась, но медлить нельзя. Я уже ослабел, а у меня ещё путь назад. Я разворачиваюсь к выходу и, на всякий случай, тычу ногой по ходу, в нижний правый угол кабины. Нога упирается во что-то мягкое, и я протягиваю туда руку. -“Вот она! Вот она! Вот её бездыханное тело. Вот ее сложенное девичье тело, забившееся в нижний угол тракторной кабины. Теперь мне только бы выбраться с ней на поверхность и, может быть, еще удастся ее спасти. А у меня уже нет воздуха. Воздуха уже нет, но если мы застрянем здесь, это уже ясно, никто не придет к нам на помощь.”

На девушке – полушубок. Он – расстегнут и болтается. Он мне очень мешает, но у меня нет ни времени, ни сил снять его с тела. Я одной рукой обхватил тело девушки, а другой нащупываю опять те же самые рычаги, через которые я продирался, всего лишь несколько секунд назад. Я волоку тело девушки вдоль тракторного сидения, свободное от рычагов управления, сам продираюсь рядом.  -“Только бы не зацепиться! Только бы не зацепиться! Ведь нас никто не вытащит отсюда, вернее, вытащат с трактором… через неделю. Только бы не зацепиться! Только бы не зацепиться! И опять эта адская боль в висках!”.

Но мы уже у выхода. Я проталкиваю тело в дверцу и толкаю его наверх. Его тут же подхватывают. Под девушку бросают кучу всяких теплых тряпок и бросаются её откачивать. Я стою в стороне и трясусь, как параноик, но не от холода, а от ожидания и напряжения… -“А что, если всё было напрасно?” И вдруг! И вдруг, я слышу голос – “Что вы со мной делаете?” Сердце выпрыгивает из моей груди : “- Это Победа! Это наша общая Победа! И это моя, самая великая Победа в жизни, которую я не променяю ни на что, потому что я спас человека!”

Мы все стоим вокруг девочки.  Глухая тайга. Морозная полночь. Дует пронзительный ветер. Над нами светит полная луна. Под нами поскрипывает и серебрится снег. Кругом безмолвные и величавые в своей красоте, ели и сосны. Рядом, в майне, виднеется выхлопная труба утопленного С-100. А мы стоим все вместе:  плечом к плечу, в едином порыве, в едином братстве. И мы… И мы все – самые счастливые на земле… потому что мы спасли человека… Спаси человека на своём пути и ты тоже станешь самым счастливым на земле!

Но вот уже страсти по утопленникам, то есть по мне и Эллочке улеглись. Раскочегарена печка в балке, который, к счастью, застрял на льду и не позволил трактору уйти дальше, на глубину в протоку. Согрета и приведена в чувство наша девочка. И все нестройной толпой отправляются по домам: кто в Самарово, кто в Ханты. Я немного задерживаюсь в балке. А потом… А потом я полетел на крыльях в свою камералку. Я был так полон сил и энергии, что мне казалось: стоит только посильней взмахнуть руками, как я птицей взовьюсь в небо. Я был наполнен счастьем. Я звенел от счастья. Я просто разрывался от счастья… И я чуть не сошёл с ума от счастья. Ведь мне подарили жизнь… Ведь я подарил жизнь… И мне нужно было что-то делать: кричать, махать руками… и бежать, и бежать. И я бежал до самого своего закутка – закутка с занавесками, вместо дверей.

Это ощущение счастья у меня сохранилось до сих пор. И когда я вдруг начинаю “киснуть”, то говорю себе: – “Эй, Парень! Чего ты нос повесил? Ведь, Ты – самый счастливый человек на земле. Ведь, Ты спас Человека!”