09. Отец.





Моего отца – Махмудходжаева Нуретдина, Председателя Госплана Узбекской ССР, расстреляли по приговору Военной коллегии, от 4 октября 1938 года . Вся страна была залита кровью. Страна опьянела от крови и в пьяном угаре расстреляла миллионы своих сыновей и моего отца. А через десятилетия начала амнистировать свои жертвы.

Когда началась волна арестов в Ташкенте, связанная с делом тогдашнего Председателя Совминна – Файзуллы Ходжаева, мы все: отец, мать и я находились в Москве. Отец был слушателем Плановой Академии, мать была в ординатуре в одной из Московских нервных клиник, а меня опекала няня. Друзья предупредили моего отца, чтобы он не возвращался. Но он не послушался. Он рвался к своим друзьям и в трудную минуту хотел быть с ними. И он – вернулся. А его тотчас арестовали. Мать, избегая возможного ареста, тотчас же выехала в Башкирию к родственникам и там оставила меня в глухой Башкирской деревне, а сама через некоторое время вернулась обратно в Ташкент. Но она уже ничем не могла помочь отцу и в отчаянии бродила вокруг стен Таш. Тюрьмы, где находился отец вместе со своими друзьями и товарищами. Так прошёл год. Но вот однажды молодой охранник, который уже давно обратил внимание на молодую женщину, которая регулярно стояла у проходной с передачами, глядя в сторону сказал моей матери – “Ханум, ему уже больше ничего не надо.”

После ареста отца мать оказалась в безвыходном положении. Дом – конфискован. Жить – негде. Работы – нет. Все шарахаются от неё как от чумы.