02. Кумир.





Ну хватит о грустном. Итак я еду в Тюмень. Мой поезд плавно замедляет ход . За окном нашего вагона проплывает здание вокзала. Вагон на мгновение останавливается, потом слегка сдаёт назад, потом опять вперед, слышен приглушенный лязг буферов и, наконец, он замирает окончательно, а за окном из вокзального репродуктора звучит хриплый голос – “Скорый поезд N …Москва – Тюмень, прибыл на первый путь ” Вот они ворота Сибири! Я спокойно сижу у окна, смотрю, на видавшее времена, обшарпанное здание вокзала и жду пока схлынет первая волна самых нетерпеливых и суетливых пассажиров. Затем закидываю за спину рюкзак со своим нехитрым московским скарбом, схожу на перрон и через проход с заголовком “Выход в город” выхожу на привокзальную площадь Тюмени.
Обычная, замызганная площадь областного центра страны, с её обычными аксессуарами и атрибутами. Газетные киоски, немудреные торговые ларьки быстрого питания, стоянки автобусов, такси и … И до боли знакомая бронзовая фигура…Фигура Владимира Ильича. Ленин!

Смешно сказать, но марксистом и ленинцем я стал ещё в пелёнках. Моя мать, уже после моего рождения, поддалась всеобщему сумасшествию и своей подруге, сокурснице по Рабфаку, неистовой марксистке – Хамро Таировой, и срочно переименовала меня в гибридную аббревиатуру Маркса и Ленина. А потом был детский сад с портретами дедушки Ленина – таким елейным и ласковым, что казалось сама любовь льётся на тебя. И которые висели во всех наших комнатах, разве только не в самой нашей любимой, где мы часами сидели на горшках. А потом – приём в пионеры в пионерскую организацию имени В.И. Ленина, у огромного костра на школьном дворе Ташкентской Пятидесятки. Пламя костра из тьмы выхватывает наши, сосредоточенные не по-детски лица, самозабвенно и отрешённо повторяющие слова пионерской присяги: – “ Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь … “ Потом нам всем повязывают красные галстуки. Я весь дрожу и со слезами на глазах непрестанно твержу, что я готов тотчас, без промедленья и без раздумья, отдать свою жизнь “борьбе за дело Ленина и Сталина! Борьбе за освобождение рабочих всего мира от буржуев и капиталистов! “ И вот мы уже все вместе поём: – “Взвейтесь кострами синие ночи, мы – пионеры дети рабочих…” Это была сказка! Домой я бежал на крыльях и такими крыльями для меня были, развевавшийся на моей шее красный галстук, и моя причастность к пионерам и пионерской организации, имени моего любимого Ленина.

А потом – Комсомол! Ленинский! С его бесконечными собраниями и с бесконечными комсомольскими разборками А потом,  а потом за нас уже взялся институт. И это уже было всерьёз, и капитально! И это была настоящая чистка и промывка наших молодых и неокрепших мозгов. Наше недельное расписание сплошь пестрело аббревиатурой ОМЛ или Основ Марксизма-Ленинизма, семинарами по ОМЛ, с конспектированием и обсуждением работ теоретиков Марксизма-Ленинизма и, в первую очередь, работ Владимира Ильича.

ОМЛ и прочие общественные науки у нас вел молодой доцент философии, Самуил Исаакович Штейнбук. Это был преподаватель новой волны и умница до невозможности. Слушать его лекции и общаться с ним на семинарах – была просто сказка. Я, вообще, не особенно радел касательно своих институтских успехов и был безнадёжно далек от наших признанных курсовых лидеров, курносой красавицы – Леночки Михайловой и просто красавицы, а по совместительству ещё и комсомольского авторитета – Лизы Черновой, но по ОМЛ я выкладывался по полной и ходил у молодого доцента в фаворитах.  Я  допоздна засиживался в “Ленинке”, так мы нежно называли Государственную Библиотеку им. Ленина и которая находилась всего лишь через квартал от нашего института. Здесь, для публичного чтения, студентам и рядовым читателям, был отдан самый большой зал библиотеки – Зал N1.
Это было завораживающее зрелище – огромный зал, величиной чуть ли не с половины футбольного поля, море зелёных настольных абажуров и под ними склонённые и напряженные головы, обложенные с обоих сторон стопками книг,  ищущие истину и ответы в трудах гениев, в трудах основоположников Марксизма-Ленинизма, в 55-ти томах полного собрания сочинений В.И. Ленина.

В зале стоит благоговейная тишина, за которой внимательно следят дежурные по залу, и которая лишь время от времени прерывается кашлем читателей в различных частях зала. И приходила ли кому-нибудь из нас, тогда сидевших в зале, бредовая мысль, что он ищет черную кошку в чёрной комнате, в которой её никогда не было. А за пределами “Ленинки”, вот так же как и мы, миллионы и миллионы умов по всей стране, отчаянно и самоотверженно искали правду жизни и чёрную кошку, в тех  самых трудах основоположников Марксизма-Ленинизма и в тех же самых трудах В.И. Ленина.

Предпоследний курс института совпал с 20-ым съездом партии и зачитыванием нам открытого письма ЦК. В одно мгновение, со всех своих постаментов слетели и разбились вдребезги все коммунистические властители наших умов. И сразу, стали жестокой реальностью всплывшие преступления большевиков, а потом станет чудовищной реальностью и правда о Царской семье, семье Николая II – последнего Российского Императора.

Сразу после отречения, Николай II и его семья переезжают из Александровского дворца в Царское Село, а потом по решению Временного правительства их высылают в Тобольск. Но затем, большевики переигрывают и принимают решение об организации открытого суда над Романовыми. С этой целью, их перевозят  в Екатеринбург и помещают  в доме бывшего военного инженера-строителя, Ипатьева, для последующей переправки в Москву. Однако, восстание Чехословацкого корпуса и их совместное наступление с белой Сибирской армией на Екатеринбург, заставляют Свердловских большевиков внести коррективы в свои планы. В ночь, с 16 на 17 июля 1918 года, комендант дома Ипатьева, Юровский Я.М. поднимает Царскую семью за полночь и под угрозой мнимого нападения анархистов, спускает  вниз, в угловую, полуподвальную комнату. Вниз спускаются: Николай II, его супруга – Александра, дочери – Мария, Татьяна, Ольга, Анастасия и 10-летний Алексей. А также, слуги: лейб-медик Боткин Е.С., повар И.М. Харитонов, камердинер-полковник Трупп А.Е., горничная Демидова А.С.
Когда все спустились, вслед за ними входят 12 солдат охраны и встают перед ними в шеренгу. Юровский выходит вперёд. Затем достаёт из кармана листок бумаги. И начинает читать, запинаясь, постановление Уралоблсовета – постановление о расстреле Романовых. Николай II пытается что – то переспросить. Но поздно! Одновременно звучат 12 револьверных выстрелов из наганов солдат охраны. Николай II и Александра падают сразу. Кто не погибает сразу – тех достреливают и докалывают. Юровский достреливает Цесаревича. А юную Анастасию докалывают штыками. За окном отчаянно тарахтит грузовик марки “Форд”, пытаясь заглушить выстрелы в подвале Ипатьевского дома, и готовится перевозить тела убитых.

На следующий день, 17 июля 1918 года, в Москве, на заседании Совнаркома, под председательством Ленина, Свердлов объявляет о расстреле в Екатеринбурге, Николая II, по постановлению Уралоблсовета. Президиум ЦИК постановил действия Уралоблсовета одобрить. Под принятым постановлением стоит подпись – Ульянов / Ленин ./