В объятиях Аннушки




Отряд возвращается в Салехард и партия начинает грузиться на лихтер, для отправки в Тазовск. А я опять в объятиях своей любимой Аннушки. Мы летим вместе в заполярный посёлок Тазовск. Пахнет приторно – сладким, авиационным бензином. Я непрерывно ёрзаю на своём откидном металлическом, жестком месте и гляжу в окно иллюминатора. Я спешу в Тазовск, чтобы сесть там, на куда более неудобное и жесткое место – место оператора, первой в стране, Заполярной сейсмической партии. Я непрерывно смотрю в иллюминатор Аннушки, на проплывающие под нами озёра, озерца, болота, окаймлённые чахлыми сосенками и кустарником и против воли ловлю себя на мысли.”

А что, если у нашей Аннушки отвалится ее единственный пропеллер? А что мы тогда будем делать и кто нас спасёт?”. Но что это!? Не стало слышно шума мотора и шелеста пропеллера. Что!? Неужели, у нашей Аннушки уже отвалился её единственный пропеллер и мы падаем вниз!? Куда!? Нет! Слава Богу, пропеллер на своём месте! Слава Богу, мы продолжаем лететь, и кажется, всё в порядке!.. Это просто наша Аннушка пошла на посадку. На нашей Аннушке – понтоны и мы плавно приводняемся на слегка волнительную акваторию Таза. Слышится мощный рокот 150-ти сильного БМП – речной Сибирской рабочей лошадки, отчаянной мечты всех речных организаций и служб Сибири. Второй пилот бесстрашно спускается на понтон нашей Аннушки цепляет её на фал, поданный ему с катера. Нас заводят в Т-образный причал, высаживают. Я сажусь на скамеечке у небольшого деревянного двухэтажного здания аэропорта, а рядом, на мачте болтается полосатая зебра-колбаса, помогающая пилотам определить направление ветра при посадке. Я сижу и жду появления автобуса “Тазовск – Аэропорт”. Но, к счастью,  вовремя узнаю, что автобус, который я жду, появится только в следующем тысячелетии.