Утром, я уже был в экспедиции. В.Т. встретил меня спокойно. Он был в курсе ЧП и занимался организацией спасательных работ, по вытаскиванию трактора-утопленника. Спасработы начались на следующее утро. Я не был задействован в этих работах, а присутствовал только формально, а вот В.Т., и вовсе не присутствовал. На своем веку он, наверное, столько насмотрелся на таких утопленников. Но для меня это было захватывающее зрелище.
На берегу выстроилась кавалькада из четырех, сцепленных С-100 с грохочущими дизелями, а в огромной полынье, одиноко торчал кончик выхлопной трубы утопленного трактора. Недалеко собрались, невесть откуда – то взявшиеся, зеваки и зрители. Двое трактористов стояли по обоим сторонам полыньи и безуспешно пытались, на длинных веревочных растяжках, надеть петлю, из негнущегося, стального, 25-ти миллиметрового троса, на крюк, расположенный под днищем утопленного трактора. Шло время и скоро всем стало ясно, что эту задачу смогут решить только водолазы из ДОКа. Это стало ясно и мне. Но я понимал, что пока этот трактор торчит в этой полынье, меня не оставят в покое в экспедиции. Я останавливаю работы и прошу приготовить мне трос. Я сам буду накидывать петлю на крюк. Это был отчаянное решение: залезть в ледяную воду, на глубину почти в три метра и попытаться накинуть голыми руками, на крюк под днищем, огромную петлю из 25-ти миллиметрового, стального, негнущегося троса. Я понимал, что если допущу малейшую оплошность, то из спасателя трактора-утопленника, превращусь в его напарники. Я был ещё молод… Но я уже умел рисковать в жизни, и уже умел побеждать. Здесь я был старшим, и за себя отвечал сам.
Первое погружение было рекогносцировочным. Нужно было освоиться с подводной топографией днища трактора, приноровиться к тросу и оценить его вес в воде. Наконец, нужно было оценить свои физические возможности. Во второй попытке, я уже попробовал накинуть петлю, но мне выдали слишком большую слабину и петля не легла на крюк. Я отогрелся в балке и начал готовиться к третьей попытке, понимая, что это будет моя последняя попытка: на большее, у меня просто не хватит сил. Я собираюсь. Я собран. Я весь пружина. Я должен накинуть этот трос.
Я прыгаю в ледяную воду и подплываю к утопленнику, где для меня на весу, на растяжках с обеих сторон полыньи, держат стальную, 25-ти миллиметровую петлю. Я контролирую каждое свое движение, каждый свой вдох, выдох. Счет идет на секунды. Ледяная вода, буквально, высасывает из меня всё тепло и энергию. Я осторожно, чтобы не пораниться, берусь левой рукой за трос, ногами нащупываю радиатор трактора и фиксирую с помощью трактористов, на растяжках, положение петли в пространстве, относительно кромки радиатора. Далее, я слегка погружаюсь вниз, нащупываю правой рукой радиатор, переворачиваю свое тело головой вниз и цепляясь правой рукой за ячейки радиатора, а левой рукой держа петлю, медленно, медленно погружаюсь вниз. Всем моим маневрам мешают растяжки с обеих сторон. Продолжаю идти вниз и вот моя голова уже на уровне днища трактора. Здесь, я обратно переворачиваюсь и принимаю вертикальное положение. Я в воде уже около минуты, а под водой – секунд 15, тело мое начинает коченеть, уходят силы и уходит воздух из моих легких, а главное всё впереди…
Теперь, я слегка просовываю голову под днище, правой рукой нащупываю крюк, начинаю левой рукой подтягивать петлю и заводить её на крюк. Вот петля троса уже над крюком. Наступает самый ответственный момент: фиксация петли на шейку крюка. Прошло уже порядка 30 секунд под водой и у меня остались считанные секунды. Я работаю в полной темноте и восстанавливаю топографию днища с крюком, только на ощупь, с помощью правой руки. Теперь я медленно, с трудом, завожу петлю, фиксирую её на шейке крюка и даю ей немножко слабины, чтобы она хоть немного повисла на крюке. Петля 25-ти миллиметровогоЯ, несгибаемого стального троса, отчаянно сопротивляется моим усилиям, а я отчаянно сопротивляюсь инстинкту самосохранения. Сознание слабеет. Но в голове только одна железная мысль – подцепить петлю. Идут последние секунды. Я сдаю назад. Вытаскиваю голову из-под днища трактора. Разворачиваюсь на 180 от трактора. Руками нащупываю положение растяжек и троса и рвусь наверх. Наверх – к жизни! И к выглянувшему из-за облаков зимнему сибирскому солнцу. Как же прекрасен этот мир и как же прекрасна Ты – жизнь!
Прошло ещё пару дней нашего трудового отпуска и мы уже снова едем на профиль: достреливать оставшиеся, зимние, проектные профиля. А в экспедиции на доске приказов и объявлений, уже красуется длиннющий приказ, с многократным упоминанием моей фамилии, в неприглядном свете и с коротким резюме, в виде объявления мне строгого выговора, с подписью начальника экспедиции, Евгения Сутормина. -“Ну, что ж! “– подумал я – “За одного битого двух небитых дают!”. И пошёл дальше по своим рабочим делам. А Сутормин, через год, сгорает в самолёте, при посадке в Хантах. Сгорает в самолете, в котором он был, как и я, пассажиром транспортного средства…
