14. Вселенское чудо




Вот уже Иртыш, опять побежденный и укрощенный, смиренно несёт свои воды под ледовым панцирем, но только до весеннего майского тепла, а там, взломав всю эту ледовую мишуру, он снова выскочит на простор и снова покажет всем, свою мощь и удаль. А пока, мы с Василием Терентьевичем, идем по намороженной переправе, на левый берег Иртыша, на лесокомбинат, смотреть балки, приготовленные для той самой зимней партии, для которой, я писал проект.

В.Т. назначен начальником этой двухотрядной партии, а я – оператором первого отряда. “Свершилось! Я добился своего! Я – оператор зимней партии, тех самых партий, про которые мне рассказывали всякие небылицы, всего лишь год назад в Тюмени. Ну что ж. Будем смотреть. Так ли это?” Поднимаемся на левый берег Иртыша и направляемся в сторону лесокомбината. Видим группу людей и слышим натужный звук тракторных двигателей. Подходим ближе. Обычная зимняя картина: маленький детешка – трактор ДТ-54  – застрял в снежной яме, а мощный С-80, пытается вызволить его оттуда. Мы останавливаемся и я подхожу поближе: мне ужасно интересно узнать, как вытаскивают трактора, перед моими первыми зимними работами.

Уже темнеет и свет тракторных фар, и натужный рев тракторных двигателей будоражат мое воображение. Все попытки, вытянуть засевший трактор тросом, в натяг, кончаются безрезультатно: С80 буксует на месте. Решают вытащить рывком. С-80 сдаёт немного назад, трос провисает, затем, он включает вторую или третью скорость и прибавляет газ. Трос на мгновение натягивается, как струна, затем серьга на конце троса, соскакивает со штыря форкопа детешки, и со сверхсветовой скоростью, по кривой, вместе с тросом, пролетает над нашими головами, и в то же мгновение с моей головы, как бы невзначай, слетает сидевшая небрежно на ней ушанка: заяц, под котик. Я машинально наклоняюсь, поднимаю свалившуюся ушанку, делаю несколько шагов и тут до меня доходит, что мой заяц под котик. свалился не по своей воле, а был сбит с фантастически ювелирной точностью серьгой, соскочившей с форкопа, детешки. “Хорошенькое начало! А что же будет дальше?” – подумал я и догнал В.Т. Я был заклятым атеистом, блистал на философских семинарах по диамату и не верил в чушь дурных предзнаменований. А зря!

Споры, о газо-нефтеносности Западной Сибири, велись давно. Газовый фонтан 1953-го года, из опорной скважины, в поселке Березово, (тот самый глухой сибирский поселок, где после смерти Екатерины первой, доживал и жизнь и ссыльные дни, бывший фаворит её и Петра первого: князь, Меньшиков А.Д.) снимает вопрос, о газоносности Сибири. Остается найти нефть. На Березовской площади, нефть найти сразу не удается, и начинаются поисковые работы в центральной части Западной Сибири, на территории Ханты-Мансийского национального округа. Так возникает ХМКЭ: Ханты-Мансийская комплексная экспедиция, а в ней наша, её первая, зимняя, двухотрядная, cп/58-59 или сейсмическая партия, сезона 58-59г. Перед этой партией была поставлена предельно простая задача: провести первые поисковые, площадные работы и построить структурные карты, по основным, отражающим горизонтам, на этой площади.         Приближается Новый 1958 год. Толщина льда на Оби достигает 40-50 см. Можно уже переправлять трактора и технику, на другую сторону Оби, для проведения работ. Вот уже мой отряд, с людьми, с балками и техникой в полном сборе, на проектной площади наших работ, недалеко от Самарово.   Я даю команду –“Огонь!”. Звучат первые взрывы. Регистрируются первые сейсмограммы, пишется история Сибирской нефти. Мы начинаем первые площадные, сейсмические работы, в центре Западной Сибири, будущем нефтяном Клондайке Советского Союза и будущей России.

Зимний полевой сейсмический отряд в тайге, в те далекие времена, состоял из 10- 12 балков, на железных санях. Это балки сейсмостанции, сейсмобригады, взрывников, буровиков, трактористов, столовая, склад ВВ и цистерна ГСМ. Далее, 2 буровых станка и 5-6 тракторов. Такой отряд двигается, по заранее разбитым и прорубленным в тайге, 4-х метровым просекам, эти просеки образуют сетку, величина которой, зависит от поставленных сейсморазведочных задач , но обычно, это сетка – 2х3 км.  В отряде бывает до 25 человек. Это: оператор с помощником, рабочие сейсмо-бригады, как правило – девушки, буровики , взрывники, трактористы. Такой отряд работает в поле в течение месяца, затем на неделю выезжает отдыхать, на базу.

Я любил зимние работы в тайге. Ты живешь среди сосен и елей, поражающих тебя своей первозданной красотой. Ты вдыхаешь их неповторимый аромат, а они, своими телами, заслоняют тебя от суетливого мира. Ничто не может сравниться с зимними, сейсморазведочными работами в тайге. Ни речная сейсморазведка, с её конвейерным, сумасшедшим темпом, ни заполярные работы на пределе человеческих возможностей, ни, тем более, сейсмозондирования, когда ты, как кузнечик, скачешь на самолете или вертолете, с точки на точку.

Все хорошо в тайге для зимней сейсморазведки, все…, кроме болот. Ты можешь десять раз проехать по одному и тому же месту, а на одиннадцатый раз твой трактор, по крышку кабины (2.5м.), уйдет вниз, в коричневую, пузырящуюся жижу. Для полевого отряда это катастрофа. Все работы прекращаются, кроме спасательных. Утопленника окружают лесами, на них кладут перекладины, вешают тали и вручную, по очереди, всем отрядом, поднимают 15 или 20 тонную махину вверх, ставят ее на настил из бревен и отбуксировывают на твердое место. Там трактор разбирают, промывают, собирают и он снова в работе. Это в лучшем случае продолжается неделю, а может затянуться и на месяц. Но бывают случаи, и очень даже часто, покруче. Это, когда при попытке вытащить трактор, проваливается еще и другой трактор, а затем и третий, и это – уже настоящее кладбище тракторов. На этом, как правило, зимний полевой сезон, для этого сейсмоотряда, заканчивается. Так было и так будет, пока не осушат болота Сибири. Но когда осушат эти злосчастные болота, то исчезнет и это вселенское чудо – сибирская тайга.